Хелью Ребане. «Кот в лабиринте»

Как не любитель фантастики вообще, пусть и «философской», на первых же строчках я внутренне сжался, настраиваясь — наверно, бессознательно — на то, чтоб разнести книгу в хлам.

Поначалу складывалось впечатление, что писалась она будто специально для озадачивания читателя нарочито неожиданными концовками, которые всё вдруг переворачивают с ног на голову, сражая его наповал парадоксальными, ошарашивающими вопросами-дилеммами (как, например, в рассказе «Убить друга»), причём и сам финал в рассказах этих далеко не всегда внятен… Кто-то из критиков писал об использовании автором метода «доведения до абсурда». Я полностью с ним согласен, и веяла надо мною навязчиво тень приснопамятных чёрноюморных анекдотов.

И ещё поперву я всё думал: ну что за язык такой — сухой, суконно-описательный, эдак порою по-детски малохудожественный. Ну совсем без перлов. И — штамп на штампе: «случилось неповторимое», «в полном составе», «умопомрачительная красота», «сколотил свой первый миллион», «переполнен радостью», «безудержное веселье», «роковой шаг», «осиная талия», «последний писк моды»…

Где литература, чёрт возьми?! Хочется свежего мяса! Прямолинейность иной раз действительно анекдотична («Стадия Улья»). Кто так пишет?!! — возмущался я, и витала надо мною неотступно тонкая усмешка Набокова.

На четвёртом прочитанном рассказе я понял, что не только с «перлением», но и с любой попыткой литературно умастить материал ушло бы главное — то, ради чего всё это писалось. Понял, что именно крайняя лапидарность формы, наверно, единственно и адекватна поставленной творческой задаче. Понял, что именно авторская отстранённость придаёт изложению поразительную конечную стройность, строгую устремлённость на идею. И в этом смысле союз того, что — с тем, как, порою шедеврален.

Русский язык у Ребане скуп, но правилен: не будем забывать, что автор эстонка, хоть и родившаяся в СССР. Единственную ошибку подметил я на с. 122: «в мановение ока» вместо «в мгновение…»

В лучших рассказах сборника подсознание читателя притягивается тёмною изнаночной сутью вещей — как бездной, начинающей смотреть в тебя.

Каждая новелла ставит перед тобой большой знак вопроса — это всегда проблемы человеческой совести, нравственности, духа. Это особая проза, основанная, если хотите, на ситуационных задачах — героям зачастую предстоит абсолютный выбор, и всё обнажается и обостряется предельно.

Автор жёстко взнуздывает читателя и навязывает свои правила игры, заставляя его погрузиться в сжато обрисованный, строгий и подчас неуютный контекст… И — думать, думать!

«Это не просто увлекательные рассказы. Автор непременно доносит до читателя некую идею, которую ему и предстоит осмыслить», — справедливо говорится в аннотации к сборнику.

Эта идея порой укладывается в афоризм, сентенцию, максиму:

За всё когда-то надо платить, и никогда не знаешь, когда и сколько («Пустые ценники»);

В сходящем с ума современном мире можно обойтись и без тела — для счастья вполне достаточно одной головы («Моя голова»);

Современные отношения рождают ощущение полного одиночества, отсутствия окружающих в действительности, несоприкасаемости с окружением, абсолютной внутренней разобщённости людей («Sic transit», ср. фильм «Шестое чувство);

Скелеты в шкафу рано или поздно выходят из этих шкафов («Скелет»);

Настоящее искусство — всегда надрыв, и чаще — противоположный счастью и успеху в общепринятом понимании («Исцеление художника»)…

В некоторых новеллах так и реминисцируют классические антиутопии — Оруэлла, Хаксли, Брэдбери… Мужчина после работы возвращается во всё время разный дом — «разный», но в итоге один и тот же, встречаемый ежедневно другой женщиной… другой — и как две капли идентичной тем, что были до («Не все деревья одинаковы»).

Перед мужем и женой стоит дилемма — один из них обязательно должен умереть: тема очень созвучная острейшему испытанию тяжести главного выбора, с которой сталкивается оруэлловская пара возлюбленных в «1984» («Естественный отбор»).

Зацикленный на красивейшей инопланетянке герой размышляет, остался ли спасать её на пустой чужой планете, коли знал бы, что вымерла эта планета из-за избыточного развития институтов красоты и, как результат, утраты женщинами способности к зачатию («Страшная сила»)…

Я мог бы долго говорить о новом сборнике Х. Ребане, если бы, к своему удивлению, сожалению и облегчению, не обнаружил в интернете нескольких полновесных и вполне разумных критических высказываний по поводу, которые я надлежащим образом скомпоновал — и в таком, несколько сжатом и отредактированном виде предлагаю Вашему вниманию в своём блоге.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>